Исчезнувшие империи

Ирина Парасюк (Дортмунд)

B 1299 году Осман, сын тюркского правителя Эртогрула, стал основателем династии и первым султаном Османского государства. Надо сказать, что тюркское племя, к которому o н принадлежал, считало захват соседних земель делом не только нужным, а пр oc то-таки священным. Ta к небольшо e Османск oe государств o постепенно превратил oc ь в огромную империю.

Кайзер-и Рум

Османскоe государствo зналo разные времена и разных правителей:

Орхана, чье войско высадилось на европейском берегу Дарданелл и, взяв Гелиболу (Галлиполи), укрепилось в Европе;

Баязета, завоевавшего Болгарию, Македонию и Фессалию;

Мехмеда, который воцарился в Малой Азии и заключил мирные договоры со своими христианскими соседями;

Его сына, Мурадa II, завладевшего Фессалониками, Коринфом, Патрасом, частью Албании;

И наконец, Мехмеда II. Во главе с ним 29 мая 1453 г. турки-османы захватили Константинополь, столицу Византийской империи.

Последний византийский император Константин XI пал в бою. Родина православия, Византия, прекратила свое существование. Ее земли вошли в состав Османского государства, с той поры называвшегося империей . Султан Мехмед II добавил к своим титулам еще и «Цезаря Рима» - Кайзер-и Рум.

«Чтобы был порядок на земле»

B 1478 году Мехмед II издал совершенно замечательный закон: «Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе убить своих братьев, чтобы был порядок на земле». Повод был вроде бы «достойный» - стремление в будущем избежать борьбы за власть.

За время существования Османской империи было убито 78(!) принцев: братьев, сыновей, внуков, племянников... Не считая жен, наложниц, рабынь - их топили в кожаных мешках или, в виде особой милости, душили шелковым шнурком... Жестоко!

Правда, можно вспомнить, что Елизавета и Мария Стюарт были двоюродными сестрами. А Иван Грозный и Петр Первый тоже не вполне по-отечески разобрались со своими сыновьями.

Уму непостижимо, но факт: жестокость османских султанов сочеталась с любовью к науке и литературе, покровительством ученым и поэтам, богословам и музыкантам и даже с веротерпимостью. Однако oтносительная терпимость к «неверным» существовала лишь на условиях их полного подчинения. А вообще-то, бывало по-всякому...

Болгары никогда не забудут жестокий разгром Апрельского восстания 1876 г., когда погибло, по разным данным, от 25 до 50 тысяч болгар. И трагедию селения Батак, единственного христианского в окружении мусульманских сел (только детей и женщин было вырезано до 5000 человек).

O т произвола янычар страдали сербы. Восстания вспыхивали и жестоко подавлялись.

B сему миру известна трагедия армянского народа…

Об этом невозможно говорить и писать между делом, в двух словах и в рамках небольшой журнальной статьи…

Поэтому просто несколько историй о султанах. И о тех женщинах, которые в этой мусульманской стране были не только обитательницами гаремов.

Фатих

Мехмеда II называли Фатихом, т.е. завоевателем. Автор «закона о братоубийстве» был безмерно жесток и сумасброден. Рассказывали, что, переодевшись в лохмотья, он любил бродить по городу. Каждого, кто узнавал его, ожидала смерть, а тех, кто якобы не узнавал, всё-равно убивали - за обман.

Став султаном, он уничтожил всех, кто даже гипотетически мог стать у него на пути. Среди жертв был его девятимесячный(!) брат…

Взяв Константинополь, Фатих отдал город на разграбление. Через три дня на белом коне въехал в собор Святой Софии. С тех пор и до 1935 года на месте этого православного храма стояла мечеть Айя-София...

Мехмед издал декрет о «предоставлении свободы всем, кто остался в живых». Но всё же (по разным данным) от 30 до 50 тыс. жителей были проданы в рабство.

Наряду с женским, у Мехмедa был гарем с красивыми мальчиками. Лука Нотарас, главнокомандующий византийским флотом, отказался отдать своего 14-летнего сына в гарем Мехмету, за что был казнен. Мальчика постигла та же судьба.

При всем при этом... Мехмед II постарался сохранить христианские ценности Константинополя - новой столицы Османской империи. Он наладил связи с настоятелями христианских церквей и миссий. Греки получили право самоуправляющейся общины во главе с патриархом, подчиняющимся султанy.

Мехмед стремился собрать у себя все достижения европейской науки и литературы, иногда весьма оригинальными методами. Он, например, требовал от покоренных городов дань... рукописями. Они переводились на турецкий язык. Именно при Мехмеде турецкий стал настоящим языком, с грамматикой и правописанием.

Дворцовая школа янычар начала готовить образованную элиту общества. Главным критерием стали ум и способности. Происхождение и вероисповедание роли не играли - туда брали даже рабов! Принцип «Сила есть - ума не надо» был вытеснен другим: «Сильному телу нужна умная голова».

«Он разорил свою страну и обогатил нашу»

Эти слова произнес сын Мехмеда, Баязид II, узнав, что 31 марта 1492 года их католические величества Фердинанд и Изабелла издали Альгамбрский декрет об изгнании евреев из Испании. Он обозвал Фердинанда глупцом и позволил евреям селиться в Стамбуле.

Как известно, пешком из Испании в Османскую империю дойти нельзя. Доехать по суше - тоже. Морской путь был единственным и невероятно опасным. В порту Кадес скопилось огромное количество беженцев. Но корабли опасались выходить в море. Потому что там их терпеливо ждали пираты всех мастей. Положение казалось безвыходным...

В августе к Кадесy подошла турецкая флотилия во главе с адмиралoм Камалoм Реисoм. Он объявил, что султан Баязид ΙΙ берет евреев под свою защиту.

Эта демонстрация силы оказалась весьма действенным средством. Морской путь стал безопасным. Порядка 150 тысяч испанских евреев нашли приют в Османской империи.

Как же жилось им в мусульманской стране? Спокойно и безмятежно? Нет! Там, где даже с султанами и их родственниками творили, что ни попадя, евреи, конечно же, не были исключением.

Были они равными среди равных? H ет! Евреи (как и христиане) были обязаны платить подушную подать и поземельный налог как стоящие на ступень ниже мусульман.

Суть тогдашнего отношения к евреям заключалась в одной фразе: «Согласно Корану, все райяты (немусульмане) имеют одинаковые права, и только мусульмане являются их хозяевами».

Но… всё же евреи жили по своим религиозным законам. Hе существовало еврейских гетто или того, что в России называлось чертой оседлости. На службе султанов они занимали должности переводчиков, медиков, сборщиков налогов и таможенных пошлин, иногда советников и дипломатов. Были военачальниками и флотоводцами. Они отливали пушки и производили боеприпасы, открыли в Стамбуле типографию с первым в стране печатным станком. На евреях и христианах фактически держалась экономика государства.

И самое главное - в тяжелую минуту Османская империя протянула руку помощи гонимым. А попросту говоря, спасла многих от физического истребления.

В период правления Сулеймана I положение евреев упрочилось. Только в Стамбуле их проживало около 30 тысяч (и было 44 синагоги). Известен случай, когда Сулейман I лично просил папу Павла IV не притеснять евреев-торговцев в папских владениях, куда те ездили по государственным делам.

А чуть позже врач Соломон Ашкенази прибыл в Венецию как посол Османской империи. Тогдашний христианский мир, в котором иудеи подвергались дискриминации (а иногда и уничтожению), был шокирован. Но ничего, повозмущались и замолкли - ссориться с могущественной Портой, кто бы ее ни представлял, было опасно...

Кануни

Законодатель - так называли в Турции Сулеймана I. В Европе он известен как Сулейман Великолепный.

Его отец Селим I облегчил сыну жизнь, казнив других своих детей. Младшего, Сулеймана, он оставил в живых, дабы не пресекся род Османов. По «семейной традиции», придя к власти, Сулейман I казнил племянника и двух его сыновей. Поскольку на тот момент казнить больше было некого, он занялся другими делами.

Османская империя жила по законам шариата. Если же подходящего закона не было, судья или правитель «притягивал за уши» реальный случай к имеющемуся закону шариата. О справедливости подобных решений можно было только догадываться.

Сулейман же издал серию законов, которые охватывали все аспекты управления государством. Книга законов состояла из трех частей: первая содержала статьи о штрафах и наказаниях за преступления, вторая - о налогах и третья - о правах и повинностях немусульман.

За 46 лет правления Сулеймана I Османская империя упрочила свое могущество. Адмирал Хайреддин Барбаросса (бывший король пиратов Барбари) разгромил флоты европейских держав, взяв под контроль Средиземное и Черное моря. Порт Халич-Галата стал одним из самых крупных портов Средиземноморья.

Кстати, король Франции Франциск I, поначалу апологет крестового похода против турок, нашел в Сулеймане щедрого союзника.

Ведя два десятка войн, Сулейман включил в состав империи Сербию, части Венгрии, Северной Африки и Ближнего Востока... Дипломатическая мудрость, сильная армия, золотые дукаты - всё шло в ход.

А еще были построены новые дамбы, каналы, мосты, мечети, медресе, караван-сараи...

А еще была...

Хюррем

«Радость дарящая»… Любимая женщина Сулеймана, которую весь мир знает под именем Роксоланы. Сулейман женился на Хюррем, нарушив трехсотлетний обычай не жениться на наложницах. После женитьбы он распустил гарем. Их брак был моногамным - дело в те времена неслыханное...

Дочь священника из местечка Рогатин - Анастасия Лисовская. То ли проданная, то ли подаренная сначала великому визирю, потом Сулейману. Прозванная Роксоланой. Умная, талантливая, волевая. Пела, играла, знала несколько языков. Всеми правдами и неправдами проложившая дорогу к трону.

Ее называли ведьмой, опоившей cултана. Безжалостной интриганкой, уничтожившей его сыновей ради своего сынa Селима.

Сулейман, и правда, удушил своего старшего сына Мустафу, метившего занять его место. А заодно и пятерых его сыновей, своих внуков, - на всякий случай. Какова была в этом роль Хюрем... наверное, была!

Но в те времена, когда действовал закон «не ты, так тебя», можно винить ее разве что в нежелании закончить жизнь на дне Босфора.

Судя по всему, путь от Насти до «Хасеки» - «милой сердцу» жены cултана она не забыла. Как и все унижения на этом пути. Приказала срыть невольничий рынок и поставить на его месте мечеть, медресе, богадельню, больницy.

И еще. За время своего долгого владычества Сулейман ни разу не пытался захватить украинские земли. И это приписывали влиянию Роксоланы.

Ее имя часто связывают с т.н. Женским Cултанатом - периодом, когда при власти находились матери султанов. Но это не так. Она умерла раньше, чем ее сын стал cултаном Селимoм II. Поэтому Валиде-султан (королевой-матерью) она не была.

Женский Султанат

Их было четверо. Eвропейские женщины, фактически управлявшие Османской империeй.

Первой была Нурбану - венецианка Сессилия Баффо, любимая жена Селима II. В 1574 году трон занял ее сын Мурад III.

Mнение Валиде Нурбану было для султана и в государственных, и в личных делах, решающим. Кстати, с полного согласия своей европейской матери Мурад казнил пятерых своих сводных братьев.

Его наложница, Софие, тоже венецианка, имела огромную власть. Еще при жизни Мурада венецианец Джованни Моро писал: «…она вмешивается во внутренние дела государства, она очень уважаема в этом, султан к ней прислушивается и считает ее рассудительной и мудрой».

Надо сказать, что Мурад III был весьма плодовит - после него осталось 20 сыновей и 27 дочерей.

Став валиде-султан при сыне Мехмеде III, Софие не возражала против казни 19 (!) его братьев. Этот кровавый рекорд побит не был. При этом и Нурбану, и Софие были образованными женщинами, строили мечети, медресе, бани и лечебницы, занимались благотворительностью. Нурбану переписывалась с Екатериной Медичи, Сафие - с английской королевой.

А вот гречанка Кёсем Султан не позволила бездетному Мураду IV убить брата Ибрагима. Мурад IV стал султаном, будучи ребенком. И вся власть была в руках его матери Кёсем. После смерти Мурада IV султаном стал его уцелевший брат Ибрагим. Он имел прозвище «безумный», «правил» в основном в гареме. А страной управляла, опять же, Кёсем.

Однa из наложниц Ибрагима, украинка Надежда, в 1642 году родила ему сына Мехмеда.

В 1648 году бабушка малыша, Кёсем, помогла свергнуть Ибрагима и закрыла глаза на его убийство.

Итак, султаном Мехмедом IV стал шестилетний ребенок. А правила... опять же бабушка Кёсем. Но недолго. Бывшая Надежда, а ныне Валиде Турхан, через три года отправила ее в лучший мир и взяла власть в свои руки. Она вела государственные дела, окружив себя знающими и умными подданными, и пользовалась их поддержкой и уважением.

B мае 1656 г. мальтийцы разбили османский флот у Дарданелл. Было неспокойно и внутри страны. Под давлением Турхан великим визирем стал Мехмед Кёпрюлю. Он сместил главного адмирала, с помощью янычар подавил бунты военных, казнил около тридцати пашей... За призыв к восстанию против османов в Валахии был повешен православный патриарх - история неслыханная... Жестокость эта, тем не менее, положила конец мятежам. Под командованием Кёпрюлю наладились и военные дела.

Турхан построила две крепости на европейском и азиатском берегах Дарданелл. Она достроила в Стамбуле Новую Мечеть, начатую еще Сафие Султан, школу, рынок, кладбище, общественные бани…

Турхан была последней представительницей Женского Султаната.

А ее сына, cултанa Мехмеда IV, хотя и косвенно, прославил великий русский художник Репин.

«Запорожцы пишут письмо...»

Именно Мехмеду IV предназначалось письмо запорожских казаков. Похоже, сильно они султану досаждали, и написал он им письмо. Вполне учтивое, хотя и несколько нескромное:

"Я, султан... брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле... попечитель самого Бога... (дальше в том же духе)... повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно... и меня... не заставлять беспокоиться!"

Запорожцы, посовещавшись, сочинили ответ. Этот гениальный образец эпистолярного жанра, к сожалению, нельзя воспроизвести ввиду употребления ненормативной лексики. Самые мягкие выражения: "... чорта сын і брат, самого Люцеферя секретарь... Свиняча ты морда..." не передают, увы, всех достоинств письма.

Кстати, во всем мире национальность ребенка определяется по матери. Так что эпистолярный шедевр был адресован... вот именно, своему же украинцу, хоть и на османском троне…

«Больной человек Европы»

Так в XIX веке называли некогда великую Османскую империю. Еще султан Селим III (1789-1807) пытался провести реформы по западноевропейской модели. Однако коррумпированная власть и армейская верхушка не восприняли опыт «неверных».

А между тем рос внешний долг, экономика была в упадке, нищее и малограмотное население было враждебным и к власти, и к реформаторам.

В 1865 году появилось тайное общество «новых османов», сторонников конституционного строя. 23 декабря 1876 года была провозглашена первая турецкая конституция.

Следующая попытка модернизации Османской империи была сделана с помощью Германии. Вильгельм II рассматривал Турцию как свой форпост для наступления на Восток. Была модернизирована турецкая армия. Германия получила концессию на строительство железной дороги от Берлина до Персидского залива.

На рубеже ХХ века политическими правопреемниками «новых османов» стали младотурки, провозгласившие, что все народы - братья. Однако правящие «турецкие братья» были в меньшинстве, другие «братья» это видели и понимали, и идея «братства», увы, лишь высекла искру межнациональной вражды. Тогда лидер младотурок Энвер-паша выдвинул доктрину пантюркизма: «Турецкий осел лучше чужеземного пророка». Из искры «возгорелось пламя», и чем это закончилось, напоминают памятники в Ереване, Лос-Анджелесе, Бургасе...

Поражение в Первой мировой войне стало смертным приговором блистательной Порте.

P.S. Османское государство просуществовало 624 года. 17 ноября 1922 года Мехмед VI, 36-й османский монарх, на английском корабле навсегда покинул Стамбул. 29 октября 1923 Турция была провозглашена республикой, и Мустафа Кемаль - Ататюрк стал ее первым президентом.

- (этим. см. пред. слово). Двор турецкого султана. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ОТТОМАНСКАЯ ПОРТА двор турецкого султана. Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке.… …

ПОРТА - (Порта), (П прописное), порты, мн. нет, жен. (франц. Porte) (ист.). офиц. название правительства султанской Турции. Блистательная Порта. Оттоманская Порта. Высокая Порта. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

ПОРТА - (французское Porte, итальянское Porta, буквально дверь, врата) (Оттоманская Порта, Высокая Порта, Блистательная Порта), принятое в Европе в средние века и новое время название правительства Османской империи … Современная энциклопедия

ПОРТА - (франц. Porte итал. Porta, букв. дверь, врата) (Оттоманская Порта, Высокая Порта, Блистательная Порта), принятые в европейских документах и литературе (в средние века и новое время) названия правительства Османской империи … Большой Энциклопедический словарь

ПОРТА - (лат. porta ворота, вход, выход). Официальное название Турецкой империи и двора султана в частности. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ПОРТА лат. porta, франц. porte, дверь; отсюда в переносном… … Словарь иностранных слов русского языка

Порта - (французское Porte, итальянское Porta, буквально дверь, врата) (Оттоманская Порта, Высокая Порта, Блистательная Порта), принятое в Европе в средние века и новое время название правительства Османской империи. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Порта - ы; ж. [лат. porta ворота] 1. Арка центрального входа в монастырской стене с массивными воротами; портал (1 зн.). * * * Порта (франц. Porte, итал. Porta, буквально дверь, врата) (Оттоманская Порта, Высокая Порта, Блистательная Порта), принятые в… … Энциклопедический словарь

Порта - У этого термина существуют и другие значения, см. Порта (значения). Высокая Порта (ворота) во времена Османской империи … Википедия

Порта (Османская империя) - Высокая Порта (ворота) во времена Османской империи. Порта (также Оттоманская Порта, Блистательная Порта, Высокая Порта) (от фр. porte, итал. porta дверь, врата) принятое в истории дипломатии и международных отношений наименование правительства… … Википедия

Порта - (,) принятое в Европе в средние века и новое время название правительства Османской империи … Энциклопедический словарь «Всемирная история»

Книги

• Котёл с неприятностями. Ближний Восток для "чайников" , Сатановский Евгений Янович Категория: Политика Серия: Сатановский Евгений Издатель: Эксмо , Купить за 707 руб
• Котёл с неприятностями. Ближний Восток для "чайников". Издание расширенное, улучшенное и дополненное , Сатановский Е.Я. , Что представляет собой Ближний и Средний Восток? Кто управляет регионом: династии и диктаторы? Почему на мусульманском Ближнем Востоке демократия бывает только исламской? Кто и как пытается… Категория: Политика Серия: сатановский евгений. книги известного политолога Издатель: Эксмо ,

Раздел очень прост в использовании. В предложенное поле достаточно ввести нужное слово, и мы вам выдадим список его значений. Хочется отметить, что наш сайт предоставляет данные из разных источников – энциклопедического, толкового, словообразовательного словарей. Также здесь можно познакомиться с примерами употребления введенного вами слова.

Значение слова порта

порта в словаре кроссвордиста

порта

Толковый словарь живого великорусского языка, Даль Владимир

порта

ж. лат. Отоманская порта, высокая, блистательная, двор или правительство Турции; от входа, ворот во дворец багдадской, где в пороге вделан был камень каабы. Портал м. зодческое главный вход, главная наружная дверь здания.

Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков

порта

(П прописное), порты, мн. нет, ж. (фр. Porte) (истор.). Офиц. название правительства султанской Турции. Блистательная Порта. Оттоманская Порта. Высокая Порта.

Энциклопедический словарь, 1998 г.

порта

ПОРТА (франц. Porte, итал. Porta, букв. - дверь, врата) (Оттоманская Порта, Высокая Порта, Блистательная Порта) принятые в европейских документах и литературе (в средние века и новое время) названия правительства Османской империи.

порта

ПОРТА (Porta) Джакомо делла (ок. 1540-1602) итальянский архитектор. Представитель раннего барокко. Произведениям Порта присущи напряженная динамика архитектурных масс и пространственных решений (фасад церкви Иль Джезу в Риме, 1575).

Википедия

Порта

По́рта (также Оттоманская Порта , Блистательная Порта , Высокая Порта ) - принятое в истории дипломатии и международных отношений наименование правительства (канцелярии великого визиря и дивана) Османской империи.

Термин происходит от, - «дверь», «врата», что является калькой с - «высокие ворота».

Порта (значения)

Порта (Porta ) - многозначный термин.

• Порта - наименование правительства Османской империи.
• Порта, Арналдо (род. 1896) - бразильско-итальянский футболист, нападающий.
• Порта, Джакомо делла (1532-1602) - итальянский архитектор и скульптор.
• Порта, Карло (1775-1821) - итальянский поэт.
• Порта, Роберто (1913-1984) - уругвайский и итальянский футболист и тренер.
• Порта, Уго (род. 1951) - аргентинский регбист и политик.
• Порта, Уго Эстебан (1914-?) - уругвайский футболист.
• Порта, Хосе (1890-1929) - испанский скрипач и музыкальный педагог.

Примеры употребления слова порта в литературе.

В конце лета в Сечь прибыло русское посольство, которое направлялось в Бахчисарай для заключения мира с Портой и Крымом.

Миссисипи, вышел из порта Виксбург, имея на борту 2394 человека: 85 членов экипажа, 70 каютных пассажиров и 2239 солдат Северных штатов, которые попали к южанам в плен.

И если бы им повезло и за французской партией пошло большинство, это могло означать не только то, что Речь Посполита не поддержит Австрию в войне с Портой , но и то, что нынешний король, вероятно, потеряет корону.

Роковой ошибкой со стороны администрации Бомбейского порта явилось то, что она поставила взрывоопасное судно в док-бассейне, забитом другими судами, причем в порту, который фактически слит с городом в одно целое.

И, наконец, роковую роль в этой истории сыграла нерешительность начальника противопожарной службы Бомбейского порта полковника Сандлерса.

Некоторые капитаны в этом деле настолько набили руку, что успевали откатать водяной балласт на противоположный борт, пока представители администрации порта садились в катер, чтобы осмотреть грузовую марку противоположного борта.

Теплоход такой-то регистровой вместимостью столько-то тонн, принадлежащий фирме такой-то и застрахованный у нас, следуя из такого-то порта , не прибыл в место своего назначения.

Черноморское, собранное покойным генерал-фельдмаршалом, князем Потемкиным Таврическим из верных Козаков бывшей Сечи Запорожской в течение последней нашей с Портой Оттоманской войны многими мужественными на суше и водах подвигами оказали опыты ревностного к службе нашей усердия и отличной храбрости.

В то время в США не существовало какого-либо закона о перегрузке судов, и судоходная инспекция Нью-йоркского порта беспрепятственно выпустила пароход в плавание.

Джеймса Холла, ограничился декретом, по которому в английских порта х была учреждена должность чиновников, обязанностью которых было регистрировать по маркам углубления осадку каждого выходившего из порта британского судна.

Надобно поставить за непременное правило, чтобы под парусами или на якоре в свежий ветер иметь по человеку у каждого порта , а в тихий по одному человеку у двух портов, и люди эти отнюдь не смели бы отходить от своих постов.

Пожары на суднах в порту очень часто не только заканчивались гибелью самих судов и разрушением от огня складов, но и приносили колоссальные косвенные убытки, вызванные тем, что причал, склады и даже часть порта оказывались выведенными из эксплуатации на долгие месяцы, а иногда и на многие годы.

В тушении пожара приняли участие все пожарные команды порта и города, однако пламя продолжало бушевать на всех палубах.

Это сильно загрязнило акваторию порта и создало серьезную угрозу пожара для всех стоявших з это время в Гавре судов.

На тушение пожара были мобилизованы все пожарные средства порта и применено водотушение.

И дивана) Османской империи .

Высокая Порта - на языке турецких чиновников означает резиденцию турецкого султана, а также местопребывание турецкого правительства, и наконец, самой турецкой монархии. В последнем смысле название В. Порта принято и европейцами. Такое же значение имеет выражение Блистательная Порта.

См. также

Напишите отзыв о статье "Порта"

Примечания

Ссылки

• Зотов Н. М. сайт «Руниверс»
• Трепавлов В. В. с.26-41 2006 N 1 Журнал «Восток » ISSN 0869-1908

Файл:Osmanli-nisani.svg

Это заготовка статьи об Османской империи . Вы можете помочь проекту, дополнив её.

Отрывок, характеризующий Порта

– А кто же у вас зовётся взрослым?.. Если такие есть, конечно же.
– Ну, разумеется! – искренне рассмеялась девочка. – Хочешь увидеть?
Я только кивнула, так как у меня вдруг с перепугу полностью перехватило горло, и куда-то потерялся мои «трепыхавшийся» разговорный дар... Я прекрасно понимала, что вот прямо сейчас увижу настоящее «звёздное» существо!.. И, несмотря на то, что, сколько я себя помнила, я всю свою сознательную жизнь этого ждала, теперь вдруг вся моя храбрость почему-то быстренько «ушла в пятки»...
Вея махнула ладошкой – местность изменилась. Вместо золотых гор и ручья, мы оказались в дивном, движущемся, прозрачном «городе» (во всяком случае, это было похоже на город). А прямо к нам, по широкой, мокро-блестящей серебром «дороге», медленно шёл потрясающий человек... Это был высокий гордый старец, которого нельзя было по-другому назвать, кроме как – величественный!.. Всё в нём было каким-то очень правильным и мудрым – и чистые, как хрусталь, мысли (которые я почему-то очень чётко слышала); и длинные, покрывающие его мерцающим плащом, серебристые волосы; и те же, удивительно добрые, огромные фиолетовые «Вэины» глаза... И на его высоком лбу сиявшая, дивно сверкающая золотом, бриллиантовая «звезда».
– Покоя тебе, Отец, – коснувшись пальчиками своего лба, тихо произнесла Вея.
– И тебе, ушедшая, – печально ответил старец.
От него веяло бесконечным добром и лаской. И мне вдруг очень захотелось, как маленькому ребёнку, уткнуться ему в колени и, спрятаться от всего хотя бы на несколько секунд, вдыхая исходящий от него глубокий покой, и не думать о том, что мне страшно... что я не знаю, где мой дом... и, что я вообще не знаю – где я, и что со мной в данный момент по-настоящему происходит...
– Кто ты, создание?.. – мысленно услышала я его ласковый голос.
– Я человек, – ответила я. – Простите, что потревожила ваш покой. Меня зовут Светлана.
Старец тепло и внимательно смотрел на меня своими мудрыми глазами, и в них почему-то светилось одобрение.
– Ты хотела увидеть Мудрого – ты его видишь, – тихо произнесла Вея. – Ты хочешь что-то спросить?
– Скажите пожалуйста, в вашем чудесном мире существует зло? – хотя и стыдясь своего вопроса, всё же решилась спросить я.
– Что ты называешь «злом», Человек-Светлана? – спросил мудрец.
– Ложь, убийство, предательство... Разве нет у вас таких слов?..
– Это было давно... уже никто не помнит. Только я. Но мы знаем, что это было. Это заложено в нашу «древнюю память», чтобы никогда не забыть. Ты пришла оттуда, где живёт зло?

«Блистательная Порта»

Во второй половине XVI в. Османская феодальная империя раскинулась на трех материках: от Будапешта и Северной Таврии до северного побережья Африки, от Багдада и Тебриза до границ Марокко.

Сулейман I был не только великим полководцем, властелином меча, какими до него были его отец и дед, именно он поднял тюркскую цивилизацию, происходившую из племенных, номадических и религиозных корней, до ее пика.

Первым законодателем империи был Мехмед Завоеватель, и на заложенном Завоевателем фундаменте развернул свою деятельность Сулейман.

Сулейман стремился не создавать новую правовую структуру, а осовременил старую, приводя законы в целом в соответствие с новыми условиями новых времен и необъятно разросшейся империи. Он делал это, продолжая опираться на два главных устоя османского правления: на институт государственного управления – секулярное и исполнительное учреждение; и на мусульманский институт – религиозное и законодательное учреждение. Объединенные под «крышей» абсолютной власти султана, они представляли с точки зрения их различных функций приблизительный эквивалент западного разграничения между церковью и государством.

Османская правящая элита, армия и администрация, имели гетерогенный космополитический характер. Одним из первых хадиев Стамбула был француз, большинство визирей и других сановников Порты были по своему происхождению греками, славянами или албанцами. При Сулеймане I из девяти великих визирей – восемь были тюркизированны, т. е. славяне, принявшие ислам. Из славяноязычных мусульман состоял основной костяк армии; они же составляли самый заметный элемент при дворе и османском правительстве. В силу космополитического характера в османском обществе и государстве господствовал национальный нигилизм. Единство османского общества, как целостной системы, поддерживалось исключительно исламом и основывалось на его фундаментальной противоположности социально-экономической модели Европы эпохи Возрождения. Культ арабского языка – языка Корана и Божественного Откровения, процветал во всех провинциях империи. Перед ним преклонялись, внимали его звукам с благоговейным трепетом паладинов. На арабском алфавите писались названия кораблей, изречения на личном и памятном оружии. Девизы, лозунги и другие надписи на боевых знаменах османских полков также писались только на арабском. На нем читались молитвы и рециатации из Корана. Осуществление мусульманского судопроизводства было попросту невозможно без знания арабского алфавита и языка. Арабы гордились тем, что арабский язык – самое дорогое и любимое наследие после ислама – оставался духовным языком тюрков. В Эдирне и Стамбуле тонкости арабского литературного языка знали нередко лучше и полнее, чем в иных арабских провинциях. Во всей Османской империи непререкаемым авторитетом пользовались медресе Каира и Мекки.

Институт управления состоял наряду с султаном и его семьей из чиновников его двора, руководящих работников его правительства, постоянной армии и большого числа молодых людей, которых готовили к службе в одном или другом из вышеупомянутых мест. Они были почти исключительно людьми или сыновьями людей, рожденных родителями христианского происхождения, и, таким образом, рабами султана. Но самое удивительное, что они были горды тем, что могли оказать: «Я являюсь рабом Великого господина».

Параллельно этой управленческой структуре существовал институт мусульманства, состоявший только из лиц, рожденных мусульманами. Судьи и юристы, богословы, священники, профессора – они составляли в качестве хранителей традиций и исполнителей священного закона ислама, улемов, то сословие ученых мужей, которое несло ответственность за поддержание всей структуры просвещения, религии и закона на всей территории империи.

Османская империя, захватив территории, которые в начале века были преимущественно христианскими, с тех пор необычайно расширила свои просторы благодаря широким завоеваниям в Азии, включая такие города былого исламского халифата, как Дамаск, Багдад, Каир, наряду с протекторатом над священными городами Меккой и Мединой. Четыре пятых всего населения империи – которое к концу правления Сулеймана насчитывало пятнадцать миллионов человек и состояло из представителей двадцати одной национальности, находившихся под управлением двадцати одного правительства, – были теперь жителями азиатской ее части.

Сулейман одновременно был покровителем исламского мира, защитником его веры и защитником, истолкователем и исполнителем его священного закона. Весь мусульманский мир смотрел на Сулеймана, и тот проявил себя в полной мере законодателем.

Сулейман поручил подготовку свода законов обладавшему глубокими знаниями судье мулле Ибрагиму из Алеппо. Получившийся в результате его трудов кодекс, причудливо названный им из-за океанических размеров последнего «Мултека-уль-усер», «Слияние морей», оставался реально действующим вплоть до законодательных реформ двадцатого столетия.

Введенная Сулейманом система налогообложения охватывала практически все стороны человеческой деятельности.

Его «Канун Райя», или «Кодекс Райя», регулировал налогообложение десятины и подушевой налог, делая эти налоги одновременно и более обременительными, и более продуктивными, поднимая с уровня крепостного права, или крепостной зависимости, до статуса, приближавшегося в османских условиях к статусу европейского арендатора с фиксированными правами.

Были введены налоги на многие виды продукции, животных, рудники, торговую прибыль, а также в форме экспортных и импортных пошлин. Помимо налогообложения ощутимым источником доходов для государства была конфискация имущества высокопоставленных чиновников и других состоятельных частных лиц, впавших в немилость. Военные кампании Сулеймана с избытком покрывали первоначальные затраты на них, пополняя имперскую казну за счет военной добычи из покоренных провинций и дани вассальных христианских государств.

В финансовом отношении Османская империя становилась все более процветающей. Доходы Сулеймана, собираемые главным образом с собственных владений султана и в виде налогов на землю его подданных, вероятно, превышали доходы любого из современных ему христианских правителей. Это были доходы, которые быстро росли по мере процветания правления Сулеймана.

Сулейман развил систему образовательной подготовки мусульманского духовенства, школы которого по-прежнему финансировались религиозными фондами и функционировали при мечетях. Они давали мальчикам-мусульманам образование, которое в основном было свободным и, сверх того, значительно более обширным, чем любое образование, доступное в то время в христианских странах.

Колледжи предлагали курсы из десяти предметов, основывавшихся на либеральных гуманитарных науках Запада – грамматике, синтаксисе, логике, метафизике, философии, географии, стилистике, геометрии, астрономии и астрологии. Существовали также высшие медресе, правовые школы университетского уровня, большинство выпускников которых становились имамами или учителями.

Сулейман в великолепии этого «золотого века» был одновременно султаном-халифом и великим сеньором в традициях европейского Ренессанса. Умело соединяя священное величие восточного мира с королевской роскошью западного, султан стремился превратить Стамбул в столицу, достойную в своем архитектурном великолепии лучших городов цветущей цивилизации XVI в. При Сулеймане произошел полный расцвет того архитектурного стиля, который первым из византийской школы сумел извлечь Мехмед Завоеватель и который в осязаемой форме восславил ислам и распространение его цивилизации по миру, в котором до того времени преобладающую роль играло христианство.

Явившись связующим звеном между двумя контрастными цивилизациями, этот новый восточный архитектурный стиль благодаря таланту выдающихся архитекторов достиг своего пика.

В области литературы все еще преобладало культурное влияние Ирана.

Под активным патронажем султана классическая османская поэзия в персидских традициях достигла настолько высокой степени совершенства, какой не было никогда ранее. Сулейман ввел официальный пост имперского ритмического хроникера, вид османского поэта-лауреата, обязанностью которого было отражать текущие события в стихотворной форме в подражание манере Фирдоуси и других персидских хроникеров исторических событий.

Сулейман привнес в восточную цивилизацию новые черты великолепия, поэтому он не случайно был назван Западом Великолепным.

Ежедневная жизнь Сулеймана во дворце – от утреннего выхода до вечернего приема – следовала ритуалу, сравнимому в его детальной точности с ритуалом французских королей в Версале.

Большая часть его дня была занята официальными аудиенциями и консультациями с чиновниками. Но когда не было заседаний дивана, он мог посвящать свое время досугу, возможно, читая Книгу Александра – легендарный отчет персидского писателя о подвигах великого завоевателя, или изучая религиозные и философские труды, или слушая музыку и т. п.

Еда для его трех трапез на протяжении дня подносилась длинной процессией пажей, чтобы быть съеденной в одиночестве с превосходных фарфоровых и серебряных блюд, расставлявшихся на низком серебряном столике, с подслащенной и ароматизированной водой (изредка вином) для питья, в присутствии стоящего рядом доктора в качестве меры предосторожности от возможного отравления.

Спал султан на трех малинового цвета бархатных матрацах – один из пуха и два из хлопка, – покрытых простынями из дорогой тонкой ткани, а в зимнее время – завернувшись в мягчайший соболий мех или мех черной лисицы с головой, покоящейся на двух зеленого цвета подушках с витым орнаментом. Над его кушеткой возвышался золоченый балдахин, а вокруг – четыре высоких восковых свечи на серебряных подсвечниках, при которых на протяжении всей ночи находились четыре вооруженных стража, гасившие свечи с той стороны, в которую мог повернуться султан, и охранявшие его до пробуждения.

Его развлечения на публике оправдывали его славу поклонника великолепия. К примеру, стремясь отвлечь внимание от своего первого поражения под Веной, он летом 1530 г. отметил день обрезания пятерых своих сыновей, празднества длились три недели.

Именно тогда, присутствуя на этих, потрясающих своей роскошью торжествах, один из венецианских посланников так описал Сулеймана I: «Ему 32 года, у него смертельно бледное лицо с орлиным носом, длинная шея; без внешних признаков физической силы, обладает, как я заметил, когда целовал ее, крепкой рукой, и утверждают, что он способен натянуть лук, как никто другой. По натуре он меланхолик, большой поклонник женщин, либерал, исполнен гордости, вспыльчив и все же временами очень мягкий человек».

Двор Сулеймана имел большое дипломатическое значение. В начале правления Сулеймана единственными представителями Запада были венецианцы. Время шло, и венецианцев дополняли представители разных держав, которые вели, в том числе для Запада, записи своих собственных наблюдений об Османском государстве. Выдающимся среди них был де Бусбек, выходец из фламандской знати, который с 1554 г. являлся послом Карла V в Стамбуле и который смог оценить цивилизованные аспекты этого незнакомого мира Востока.

Эпоха Сулеймана – одна из великих вершин в истории мировой цивилизации. Согласно законам истории, за периодом расцвета следует период заката, поэтому попробуем разобраться, когда же появились первые признаки упадка Османской империи.

Итак, царствование Сулеймана I знаменует апогей Османов. Это считается безапелляционной точкой зрения. Его походы, почти всегда успешные, были самыми славными страницами в истории империи. Он провел не менее 13 кампаний – 10 в Европе и 3 в Азии, – в которые водил иногда и более двухсот тысяч солдат с сотнями пушек. Он взял Багдад и захватил Иран, Белград, Буду и Венгрию, которая стала турецкой на 150 лет после блистательной победы при Мохаче над Людвигом II. В 1529 г. султан впервые осадил Вену. Корсары, обращенные в ислам, братья Барбароссы, а вслед за ними целый сонм ренегатов разных мастей обеспечили Османам абсолютный контроль над Средиземным морем и создали свои базы в Алжире, Тунисе, Джерба, Триполи, Адене. Барбаросса основал в Северной Африке царство, которое угрожало христианскому миру. Сулейман назначил его главнокомандующим всеми военно-морскими силами Османской империи и за несколько месяцев построил для него самый мощный флот, какой только существовал в мире.

Мир трепетал перед Сулейманом I, и, несмотря на европейские распри, вызванные Реформацией, и католики, и протестанты знали, что главной проблемой является угроза с Востока. Самые боязливые готовились к Апокалипсису, который покарает христиан за разъединение и преступления; Запад пытался возродить дух Крестовых походов и ненавидел Великого турка, как они называли Сулеймана I.

Богатства султана были неслыханны и сказочны, его торговая деятельность – всеобъемлющей. Стамбул (около 700 тыс. жителей) был самым большим городом империи, в три раза больше Парижа. По темпам демографического роста Османскую империю можно было сравнить с Европой того времени: в течение XVI в. ее население выросло с 12 до 35 миллионов человек. Законодатели завершили государственную организацию. Ширилась известность самых видных османских поэтов: Баки и Фузули, которого Гибб считал «одним из самых настоящих поэтов, каких рождал Восток». Процветали искусства. Архитекторы, вдохновленные примером великого Синана (1489–1578 гг. или 1588 г.), воздвигали в столице и в провинциях величественные монументы и не боялись соперничать со Св. Софией – они сравнялись с ней благодаря мечети Сулеймание в Стамбуле и превзошли ее по красоте мечетью Селимийя в Эдирне.

Мы уже называли достаточно много географических пунктов, неоднократно упоминали те, в которых ранее побывали вместе с другими великими тюрками, – Дамаск, Каир, Багдад, а некоторые маршруты для нас новые – Белград, Буда, страны Магриба (Алжир, Тунис, Марокко). Кстати, как мы уже отмечали, большой интерес к Магрибу проявлял еще Амир Темур, в частности в беседах с Ибн Халдуном.

Посвятим несколько строк Магрибу – большому региону в Африке, история которого времен Османов пересекалась с историей Западной Европы.

Магриб был яблоком раздора турков и испанцев. Для христиан оккупация побережья Северной Африки была делом, давно решенным. Святой Людовик сделал древний Карфаген своей мишенью. У османов же только созревала мысль создания в этих странах, которые они называли «варварскими», своих баз, причем эту мысль им внушили корсары, которые не были ни тюрками, ни мусульманами по рождению. И тем не менее они блестяще реализовали ее. В 1516 г. турецкие корсары высадились в Алжире, в 1534 г. – в Тунисе, в 1551 г. – в Триполи и расположили там удобные плацдармы для походов по Средиземному морю. Христианское побережье было разграблено, галеры сожжены. В течение столетий там царила нестабильность, которая делала морские путешествия по Средиземному морю более опасными, чем переход через Атлантику. Кстати, забегая вперед, вспомним Сервантеса, который жил в Магрибе с 1575 по 1580 г. и видел там гаремы и наложниц из Прованса, Калабрии и Кастилии. Самых красивых девушек посылали в подарок султану в Стамбул. Кузина Жозефины Богарне, которую похитили на Мартинике, сумела пробиться в султанский сераль и позже получила титул валиде, а впоследствии стала всемогущей королевой-матерью султана Мехмеда II Реформатора.

Когда речь идет о периоде упадка, часто считают, что турецкое владычество ограничивалось побережьем. В действительности оккупация Северной Африки происходила постоянно вплоть до границ Марокко, который, правда, остался нетронутым. В Алжире в 1522 г. под контроль турков перешли Сахарские оазисы, а в Туггурте появился турецкий гарнизон. В Тунисе в 1556–1559 гг. турецкая оккупация практически завершилась созданием плацдармов в Кайриане и Гафзе. После корсаров была установлена власть османской администрации с ее суровыми законами. Были учреждены постоянные советы высших чиновников – диваны, – подчинявшиеся паше, представителю Блистательной Порты. В XVI в. в Алжире было более 50 тыс. жителей, почти столько же, сколько в Дамаске (70 тыс.). Повсюду правящий класс состоял из семейств тюркского происхождения, которые часто враждовали со старой арабо-берберской аристократией; в эти космополитические порты приезжали попытать счастья авантюристы разных мастей, в основном ренегаты-христиане, люди, по сути, без чести и совести. И им удавалось многого добиться. Они напоминали разбойников, кем в сущности и были. Сервантес пылал гневом к исламу и тюркам, но он писал о них со знанием дела и так подавал красочный портрет венецианца Хасана-паши, властителя Алжира, своего господина: «Каждый день он кого-нибудь вешал; одного сажал на кол, другому отрезал уши по малейшему поводу и без повода, и сами турки говорили, что он делал это просто из удовольствия и потому, что родился палачом». Такие свидетельства показывают, как воспринимали в Западной Европе образ турка.

Со временем положение в магрибских провинциях изменилось. Демографическая эволюция в Алжире привела к обеднению страны. Накануне французского вторжения в городе насчитывалось не более 30 тыс. жителей, между тем как в Багдаде проживало около 100 тыс. человек, в Дамаске – 150 тыс., в Алеппо – около 250 тыс., в Каире – 300 тыс. Моряки, которые занимали особую нишу в колониях, созданных ими и для них, и которые обеспечивали там процветание, не стесняясь, вмешивались в государственные дела, и им зачастую удавалось захватывать власть. В 1590 г. дей Туниса стал фактически правителем, а паша исполнял при нем лишь представительские функции. Дело дошло до того, что алжирский паша единолично назначал и снимал губернаторов провинций, беев, не оглядываясь на Стамбул. А в начале XVIII в. в Триполи Ахмад Паша Караманли (1711–1745 гг.), хотя и продолжал посылать в столицу взимаемые налоги, но, пожалуй, это была его единственная связь с империей. Тунис в 1705 г. стал независимым государством, а Ливия освободилась от янычар в 1816 г.

В 1830 г. в Алжире высадились французы, разгромили турков в городе и в целом в стране; лишь позже стали упоминать арабов. Блистательная Порта не смогла вернуть Алжир, но пыталась восстановить свою власть в Тунисе, где между ее агентами и французами началась тайная война за влияние. Она потеряла Сиренаику, которая заключала союз с сенуссисами, однако турки почти полностью прибрали к рукам Триполи, где турецкие гарнизоны размещались даже в самых пустынных местах, из-за этого в начале XX в. она оказалась втянутой в войну с Италией.

Так что же все-таки во времени осталось в Северной Африке от долгого турецкого присутствия? Архивы. И его народ, вспоминающий о своем османском происхождении и о традициях, значение которых не следует ни преувеличивать, ни преуменьшать. Это сразу бросается в глаза. Если прогуляться по улицам магрибских городов, то в глаза бросаются просторные залы под куполами мечетей, цилиндрической формы минареты, дворцы, будто мечтавшие о другом небе, небе над Босфором. И еще в местах, называемых «сук», редкие керамические квадратные плитки, которыми все еще торгуют, ворсистые ковры воздушного прядения, ювелирные украшения – все это, несмотря на выраженный местный характер, представляет собой дальние отзвуки имперского блеска и величия Востока.

Однако вернемся к эпохе Сулеймана I – периоду безусловного апогея Османской империи. Разумеется, в XVI в. никто не замечал первых признаков «болезни», которая только-только намечалась.

Итак, абсолютным господином империи был «султан султанов, суверен суверенов, даритель корон монархам земли, тень Бога на земле», как называли Сулеймана I. Ему принадлежали все богатства, все земли. Он мог по своему усмотрению дарить и отбирать их. Земельные наделы и высшие титулы не были наследственными, они официально давались за заслуги или благодаря расположению монарха. Он был абсолютным господином рабского государства, в котором, однако, его собственная жизнь зависела от эскадрона гвардии янычар, где простой народ был более свободен, чем в любой другой стране, где право было настолько всемогущим, что тысячи законов защищали подданных, что сам великий визирь каждую неделю посещал рынки, чтобы лично убедиться в справедливости цен и отсутствии злоупотреблений. Повторим: это была тюркская империя, остро осознающая себя таковой, помнящая о своих истоках, сохраняющая характерные черты тюркского гения. Подобно всем тюркам, Сулейман любил теологические дискуссии, правда, он организовывал их только между учеными-мусульманами и не интересовался христианством, в отличие от своего предка Мехмеда II. Приведем свидетельство великого визиря Ибрагима, который, напомним, не был тюрком. Этот фаворит Сулеймана, которого предали смерти без всякой видимой причины, может быть, потому, что преданная дружба, как и безмерная любовь, в конечном счете заканчивается гибелью, однажды сказал: «На земле может быть только одна империя, как есть только один Бог на небе». Ну, чем не фраза Чингисхана и Темура Великого!

Однако, будучи тюрком по сознанию и по инстинкту, султан в большей степени был мусульманином. Он был воплощением ислама. Чтобы соответствовать тому, что с самого начала имело основание быть тюрками в западном мире, ему приходилось бороться с ересями – отсюда его кампании против шаха Исмаила, – и благодаря победам расширять империю истинного Бога – отсюда его непримиримая вражда к Габсбургам, которая мешала ему видеть восточные проблемы, хотя о них постоянно информировали его. Набожный человек, он много времени посвящал переписыванию Корана, и сохранилось не менее восьми рукописных текстов, написанных им самим. Как и все принцы его дома, он уже был европейцем. Поскольку мусульман нельзя было обратить в рабство, а в гаремах находились только рабыни и рабы, матери командиров правоверных на протяжении поколений были христианского происхождения. Христианами были почти все высокие чиновники, тоже бывшие рабы, попавшие на службу благодаря «девширми»: малолетних детей отбирали у матерей и воспитывали в духе мусульманства, чтобы сформировать из них и ядро армии – гвардию, корпус янычар, – и корпус «ичоглан», пажей, которым была предназначена блестящая карьера. Ни один из великих визирей Великолепного не был тюрком. Ибрагим, фаворит и наперсник молодости султана, был красивый греческий раб, Соколлу был босниец, Лутфи – албанец, Рустем – болгарин, – разумеется, все они приняли ислам. Такая же картина имела место среди чиновников более низкого ранга. Таким образом, как отмечает Андрэ Кло, все они были европейцы. Что касается меньшинств, они не только участвовали в системе, которую определил для них Мехмед II, но они стали важными шестеренками империи; у каждой «нации», если использовать терминологию османов, т. е. у каждого религиозного сообщества, были свои деревни, а в городах – свои кварталы, точно так же, как это было у уйгуров Синьцзяна или у хазар… В Стамбуле мусульмане не составляли и половины населения: 40 % были христиане и более 10 % – евреи. У евреев Сулейман находил большие способности и брал их на службу тем охотнее, чем больше их преследовали христиане. Их насчитывалось 160 тыс. в столице и в Саловниках.

В своем роде эта конструкция действовала четко, но требовала добровольного участия всех и зависела от богатств, успехов и отсутствия национальной идеологии.

К концу царствования Сулеймана успехов стало меньше, и вскоре они стали сходить на нет. Богатства начали таять, на горизонте, еще далеком, маячила нищета. Поднимал голову европейский национализм, опасный продукт экспорта. Империя расширилась сверх меры, и, увы, она была не в руках кочевников! Чтобы добраться до ее окраин, уходили месяцы. Слишком громоздкой армии недоставало мобильности: Иран оставался непобедимым, так как османы не могли воевать далеко от своих баз. Несмотря на впечатляющие победы на западе, Сулейман все-таки не покорил Вену и постоянно вел войны с Габсбургами.

Султан, властитель самой большой империи на Земле, верховный арбитр в европейских делах, скоро перестал водить войска в походы и стал запираться в серале среди детей, одалисок и евнухов.

На смену энтузиазму пришел голый расчет; бескорыстие сменилось интересом. Адмирал Барбаросс, как и его соперник Андреа Дориа, не хотел решающей победы, которая сделала бы его ненужной фигурой, и продолжал бесконечную войну, в которой он был необходим. Остальные действовали точно так же. Всех охватило безразличие, на смену духу творчества пришла имитация, все думали только об удовлетворении собственных амбиций. Резко сузился кругозор. Первая кампания против Ирана закончилась неудачей, ее возобновляли дважды, совершая те же ошибки и не извлекая из них никаких уроков.

Первая из этих трех войн была запятнана последовавшей казнью, по науськиванию Роксоланы, фаворита султана Ибрагима. Начало третьей спровоцировало деяние еще более отвратительное – и наверняка более роковое в летописи Османской империи, чем многие другие в анналах мировой истории.

И вот здесь следует поразмыслить о роли, скажем, по сути обыкновенной, но любимой женщины в судьбе и деяниях великого мужчины.

На протяжении двух последних десятилетий Сулейман больше, чем когда-либо, подпал под влияние чар своей славянской фаворитки, ставшей широко известной европейцам как Ла Росса, или Роксолана. Пленница из Галиции, дочь украинского священника, она получила от турок прозвище Хуррем, или «Смеющаяся», за свою счастливую улыбку и веселый нрав. В привязанности султана она заменила собой его прежнюю фаворитку Гюльбахор. Она сделала правилом ссылать и заключать в тюрьму своих соперниц, что противоречило тюркским традициям. В качестве советника она заменила ему Ибрагима, судьбу которого она смогла предопределить. С тонкой и изящной фигурой, Роксолана пленяла больше своей живостью, чем красотой. Она умиротворяла очарованием своих манер и стимулировала живостью своего ума. Быстро схватывающая и тонко чувствующая, Роксолана в совершенстве овладела искусством читать мысли Сулеймана и направлять их в русла, способствовавшие удовлетворению ее жажды власти. В первую очередь она избавилась от своей предшественницы Гюльбахор, которая была «первой леди» гарема Сулеймана после его матери, султанши валиде, и которая отправилась практически в ссылку на полгода в Магнесию.

Родив султану ребенка, Роксолана ухитрилась стать, невзирая на мусульманские законы, его признанной законной женой, чего не удалось добиться ни одной из наложниц турецких султанов за два истекших века. Когда примерно в 1541 г. внутренние покои старого дворца, где размещался гарем султана, были повреждены сильным пожаром, Роксолана создала новый прецедент, перебравшись непосредственно в Большой Сераль, где жил султан и где он занимался государственными делами. Сюда она взяла свои вещи и большую свиту, которая включала сто фрейлин наряду с ее личным портным и поставщиком, у которого было тридцать собственных рабов. По традиции до этого ни одной женщине не разрешалось ночевать в Большом Серале. Но Роксолана оставалась там до конца своей жизни, и со временем здесь был построен новый гарем, внутри его собственного закрытого двора, чтобы занять место старого.

Наконец, спустя семь лет после казни Ибрагима Роксолана обрела над султаном наивысшую власть, добившись назначения великим визирем Рустема-пашу, женатого на ее дочери Михримах и, следовательно, приходившегося Сулейману зятем, подобно тому, как Ибрагим был свояком Сулеймана. Так как султан все больше передавал Рустему бразды правления, Роксолана все больше приближалась к зениту своей власти.

Сулейман при всей терпеливости своего характера, неподкупности принципов и теплоте его привязанностей хранил внутри себя некий опасный запас холодности, скрытой жестокости, порожденных склонностью к абсолютной власти и тесно связанной с этим подозрительностью в отношении любого, кто мог бы соперничать с ним. Роксолана хорошо знала, как играть на этих струнах его натуры. Она родила султану трех наследников – Селима, Баязеда и Джихангира, старшему из которых она была полна решимости обеспечить наследование трона. Но Сулейман видел своим преемником родившегося первым сына Мустафу, матерью которого была Гюльбахор. Он был красивым молодым человеком, натурой невероятно многообещающей, «удивительно высокообразованным и рассудительным и в возрасте, когда можно править», который готовился его отцом на ряд ответственных постов в правительстве и был губернатором Амасьи. Щедрый духом и мужественный в бою, Мустафа завоевал любовь янычар, которые видели в нем достойного преемника своего отца.

В канун третьей персидской кампании Сулейман, вступивший в свое шестидесятилетие, впервые не захотел лично возглавить армии и передал верховное командование Рустему-паше. Но вскоре через посланца Рустема стали приходить сообщения, что янычары проявляют беспокойство и требуют, учитывая возраст султана, чтобы их возглавил Мустафа. Они говорили, сообщал посланец, что султан стал слишком стар, чтобы лично идти походом против врага, и что только великий визирь теперь противится тому, чтобы Мустафа занял его пост. Посланец от Рустема также передал султану, что Мустафа благосклонно прислушивался к подобным подстрекательским слухам и что Рустем умоляет султана ради спасения своего трона немедленно прибыть и взять командование армией в свои руки. Это был шанс для Роксоланы. Ей было легко сыграть на струнах подозрительности в характере Сулеймана, заронить в нем неприязнь к амбициям Мустафы, внушить ему мысли о том, что его сын имеет виды на султана, сравнимые с теми, которые побудили его отца, Селима, сместить собственного отца, Баязеда II.

Решая, идти в поход или нет, Сулейман медлил. Его мучили сомнения, связанные с тем шагом, который ему предстояло сделать в отношении собственного сына. В конце концов, придав делу безличностный и теоретический характер, он попытался получить беспристрастный приговор от муфтия, шейх-уль-ислама. Султан сказал ему, свидетельствует Бусбек, «что в Стамбуле жил торговец, чье имя произносилось с уважением. Когда ему потребовалось на некоторое время покинуть дом, он поручил присматривать за своей собственностью и хозяйством рабу, пользовавшемуся его наибольшим расположением, и доверил его верности своих жену и детей. Не успел хозяин уехать, как этот раб начал растаскивать собственность своего хозяина и замышлять нехорошее против жизни его жены и детей; мало того, замыслил гибель своего господина». Вопрос, на который султан попросил муфтия дать ответ, был следующим: «Какой приговор мог бы быть на законных основаниях вынесен этому рабу?» Муфтий ответил, что, по его мнению, «он заслуживал быть замученным до смерти».

Таким образом, религиозное сознание султана было спасено. Идя походом в восточном направлении, он достиг в сентябре своего полевого штаба в Эрегли и вызвал Мустафу из Амасьи. Друзья, предполагая о судьбе, которая могла ожидать его, умоляли Мустафу не подчиняться. Но он ответил, что, если ему суждено лишиться жизни, он не смог бы поступить лучше, чем вернуть ее обратно в источник, из которого он вышел. «Мустафа, – пишет Бусбек, – стоял перед трудным выбором: если он войдет в присутствии своего разгневанного и обиженного отца, он подвергнется несомненному риску; если он откажется, он ясно подчеркнет, что замышлял акт предательства. Сын избрал более смелый и более опасный путь». Он проследовал в лагерь своего отца.

Там прибытие Мустафы вызвало сильное возбуждение. Он смело поставил свои шатры позади шатров отца. После того как визири выразили Мустафе свое почтение, он поехал на богато украшенном боевом коне, эскортируемый визирями и под возгласы толпившихся вокруг него янычар, к шатру султана, где, как он ожидал, должен был получить аудиенцию. Внутри «все казалось мирным: не было солдат, телохранителей или сопровождающих лиц. Присутствовали, однако, несколько немых (категория слуг, особенно высоко ценившаяся турками), сильных, здоровых мужчин – предназначенных ему убийц. Как только Мустафа вошел во внутренний шатер, они решительно бросились на него, изо всех сил пытаясь набросить на него петлю. Будучи человеком крепкого телосложения, Мустафа отважно защищался и боролся не только за свою жизнь, но и за трон, ибо не было места сомнению, что, сумей он вырваться и соединиться с янычарами, они были бы настолько возмущены и тронуты чувством жалости по отношению к своему фавориту, что могли бы не только защитить, но и провозгласить его султаном. Опасаясь этого, Сулейман, который был отгорожен от происходившего всего лишь льняными занавесями шатра, высунул голову в том месте, где в этот момент находился сын, и бросил на немых свирепый и грозный взгляд и угрожающими жестами пресек их колебания. После этого, в страхе удвоив усилия, слуги опрокинули несчастного Мустафу на землю и, набросив шнурок на шею, удушили его.

Тело Мустафы, положенное перед шатром на ковре, было выставлено на обозрение всей армии. Скорбь и причитания были всеобщими: ужас и гнев охватили янычар. Но перед смертью выбранного ими лидера, лежащего бездыханным, они были бессильны.

Чтобы успокоить воинов, султан лишил Рустема – вне сомнения, не полностью против воли последнего – его поста командующего и других званий и отослал его обратно в Стамбул. Но уже через два года, после казни его преемника, Ахмеда-паши, Рустем вновь был во власти как великий визирь, бесспорно по настоянию Роксоланы.

Три года спустя скончалась сама Роксолана, горько оплакиваемая султаном. Она была похоронена в усыпальнице, которую Сулейман построил для нее позади своей огромной новой мечети Сулеймании. Эта женщина добилась осуществления своих целей, и, возможно, если бы не ее интриги, история Османской империи пошла бы по другому руслу. Она обеспечила наследование империи одним или другим из двух ее сыновей: Селимом, самым старшим и ее любимцем, который был ничем не интересующимся пьяницей, и Баязедом, средним, несоизмеримо более достойным преемником. Более того, Баязед был фаворитом янычар, которым он напоминал своего отца и от которого унаследовал лучшие качества его натуры. Самый младший из братьев, Джихангир, горбун, не отличавшийся ни здравым умом, ни крепким телом, но самый преданный поклонник Мустафы, заболел и умер, пораженный печалью и страхом за свою дальнейшую судьбу, вскоре после убийства своего сводного брата.

Два оставшихся брата испытывали взаимную ненависть, и, чтобы отделить их друг от друга, Сулейман дал возможность каждому командовать в разных частях империи. Но уже через несколько лет между ними началась гражданская война, в которой каждого поддерживали его собственные местные вооруженные силы. Селим с помощью войск своего отца в 1559 г. нанес Баязеду поражение под Коньей, заставив его с четырьмя сыновьями и небольшой, но боеспособной армией искать убежища при дворе шаха Ирана Тахмаспа. Здесь Баязед был сначала принят с королевскими почестями и дарами, полагающимися османскому принцу. На это Баязед ответил шаху подарками, которые включали пятьдесят туркменских скакунов в богатой сбруе и восхитившую персов демонстрацию мастерства верховой езды его кавалеристов. Затем последовал дипломатический обмен письмами между послами султана, требовавшими выдачи или, на выбор, казни его сына, и шахом, который сопротивлялся и тому, и другому, исходя из законов мусульманского гостеприимства. Сначала шах надеялся использовать своего заложника для того, чтобы поторговаться относительно возвращения земель в Месопотамии, которые султан захватил во время первой кампании. Но это была пустая надежда. Баязеда взяли под стражу. В конце концов шах был вынужден склонить голову перед превосходством вооруженных сил османов и согласился на компромисс. По договоренности принц должен был быть казнен на персидской земле, но людьми султана. Таким образом, в обмен на большую сумму золота шах передал Баязеда официальному палачу из Стамбула. Когда Баязед попросил дать ему возможность увидеть и обнять перед смертью своих четырех сыновей, ему посоветовали «перейти к предстоящему делу». После этого на шею принцу набросили шнурок, и он был удушен.

Вслед за Баязедом были задушены четыре его сына. Пятый сын, всего лишь трех лет отроду, встретился, по приказанию Сулеймана, с той же судьбой в Бурсе, будучи отданным в руки выделенного для исполнения этого приказа доверенного евнуха.

К тому времени накопленные богатства османов достигли опасной степени: богатство любит праздность, вырабатывает вкус к удовольствиям и стремится к постоянному росту. Коррупция начала вытеснять добродетель, и усилия потеряли всякий смысл. Любые заслуги можно было купить. Золото затмило все остальное. Каждая должность привлекала прибыльностью.

Итак, дорога к престолу для старшего сына Роксоланы – Селима II (1566–1574 гг.), получившего прозвище Пьяница, была открыта, цель достигнута, семена упадка посеяны.

Да, скоротечно время, летят столетия, но роль неординарной и к тому же любимой женщины в жизни даже великого государственного мужа незыблема, разница лишь в целевой направленности каждой из них, и мировая история тому подтверждение.

| |